Марина Влади

    В кино с 11 лет, дебютировала в эпизодической роли в мелодраме “Летняя гроза” (1949) Ж.Жере, где главную героиню играла старшая сестра Влади, актриса Одиль Версуа. Влади сыграла еще несколько небольших ролей в итальянских и французских комедиях и мелодрамах и за четыре года стала достаточно опытной актрисой для главных ролей, ее первые большие работы – мелодрамы “Первосортная девушка” (1953) и “Первая любовь” (1953). Самое интересное в этих фильмах – лицо Влади и ее поведение в кадре. Она казалась новым кинотипажем середины 1950-1960-х годов – утомленной мадонной барокко послевоенной мелодрамы, символом рефлекторной физиологической женственности. Более поздние картины выявили внутренний потенциал актрисы. Хрупкие красавицы проявят несгибаемую волю к жизни и власти, их поверхностная инертность, индифферентность и женская слабость будут сопряжены с железной жизненной хваткой.
    В 1954 Влади сыграла одну из главных ролей в фильме “Перед потопом” (1954) А.Кайата, в котором группа подростков, испугавшись атомной войны, стремится сбежать на необитаемый остров. Это был первый большой успех актрисы, она получила поощрительный приз Сьюзанн Бьяншетти за роль Лилиан. Романтические фантазии героини Влади часто ограждают ее от неприглядных политических реалий жизни. Квинтэссенция женской привлекательности и неглубокой романтичности -ее героиня в фильме А.Мишеля “Колдунья” (1955, по мотивам повести А.И.Куприна “Олеся”). Лесная красавица-дикарка, готовая в любой момент ускользнуть от невзгод и мужчин, стала очень популярна у зрителей Советского Союза, воспринимавших Влади как явление экзотическое, но в известном смысле родное, ‘свое’.
    Став в конце 1950-х годов женой французского актера и режиссера Р. Оссеина, Влади родила двух сыновей, Игоря и Пьера, и начала сниматься в его картинах. Их совместные работы – “Ночь шпионов” (1959), “Ты – яд” (1960). Фильм “Приговор” (1959) был в том же году отмечен на московском МКФ. Влади чередовала работу во Франции и Италии. В картине “Дни любви” (1954) классика итальянского неореализма Дж.Де Сантиса сыграла крестьянку Анжелу, а почти через десять лет в картине М.Феррери “Современная история” (1963, в русском прокате “Королева пчел”) – стервозную нимфоманку Регину, за эту роль получила премию на Каннском кинофестивале. Феррери не первый обнаружил у Влади способность воплощать темные женские инстинкты: за год до “Современной истории” Ж.Л.Годар снял Влади в роли двуличной, мстительной и жадной до любовных утех владетельницы магазина в новелле “Лицемерие” из киноальманаха режиссеров французской ‘новой волны1 “Семь смертных грехов” (1962). В этом же ключе актерский талант Влади использовали чуткие на психологические нюансы венгерские режиссеры М.Янчо в “Сирокко” (1969) и Марта Мессарош в ленте “Их двое” (1977). В картине Мессарош Влади играет комендантшу женского общежития. У нее чувствительное сердце и жесткие нравственные установки. Социальное положение не позволяет ей заводить любовные интриги. Тем активнее вмешивается она в личную жизнь своих друзей и подчиненных. В этом фильме Влади сыграла вместе с В.С.Высоцким, своим вторым мужем, о котором после его смерти написала книгу “Владимир, или Прерванный полет” (1989).
    Влади снималась также и у российских режиссеров. В 1970 сыграла Лику в фильме С.Юткевича “Сюжет для небольшого рассказа” (во французском прокате “Лика – большая любовь Чехова”. Лика в исполнении Влади – повзрослевшая колдунья середины 1950-х годов, симпатичная, но неглубокая женщина, приворожившая умного, ироничного писателя.
    В 1980-1990-е годы Влади много снимается на телевидении, а также в Италии, Испании, Англии и Румынии. Одна из ее последних работ в кино -небольшая роль в фильме “Сын Гасконя” (1995) француженки Аньес Варда. Марина Влади появляется на вечеринке в качестве прелестно одетой Марины Влади. Ей не надо ничего играть -только присутствовать в кадре, свидетельствуя о том, что проходит на высоком аристократическом уровне.

    Я много раз играла в чеховском «Вишневом саде». Однажды мне пришла в голову удивительная идея: продлить жизнь персонажей пьесы, узнать, что случилось с ними после 1894 года. И чем больше я думала над этим, тем понятнее мне становилось, что я могу написать историю собственной семьи. Ведь у бабушки был под Курском большой вишневый сад. Я представила себе, что Любовь Андреевна — это моя бабушка. А следом за ней и все остальные родные и близкие мне люди легко вошли в текст. Три года я словно сплетала огромную косу, в которую нитями врастали судьбы всех тридцати героев романа. Главная героиня — моя мама. Выпускница Смольного института, попавшая в революцию, потом в Гражданскую войну. И мой дед, генерал белой армии.
    В 19-м мама заболела тифом, бабушка везла ее подальше от войны, в дороге они внезапно встретились с дедом, который ехал в обратном направлении, на фронт. У него была машина, он все бросил и начал выхаживать маму. В 19-м году они уплыли последним английским кораблем из Новороссийска. Оказались на греческом острове, там умерли все маленькие дети. В семье было двенадцать детей, выжили четверо. И мама выжила. Она считала, это потому, что любила танцы. Она танцевала перед местными жителями и зарабатывала себе на жизнь, когда другие голодали… Потом они перебрались в Сербию. Мать стала танцевать по ночам. А дед был звонарем. Он и умер, когда звонил.
    Отец мой, Владимир Поляков, был совершенно из иного теста. Единственный сын из очень богатой московской семьи, окончил консерваторию. Был гениальным, артистичным во всем человеком, сделал карьеру как баритон русской оперы в Париже. В 26-м году опера была на гастролях в Югославии, там отец и мать встретились и полюбили друг друга. И родилась я.
Книгу я довожу до того момента, как мать приехала вместе со мной в Советский Союз. Встретилась, кстати, с Высоцким. И я этим завершаю круг. Начало книги чеховское: Любовь Андреевна продает имение и уезжает в Париж к любовнику. А конец такой: я играю ее роль перед матерью.
    — Французам был интересен ваш «Вишневый сад»?
    — Французские читатели и критики воспринимают это не как историю семьи, а как роман. На книге ведь написано «роман». Они понимают, конечно, что там есть некие правдивые истории, ведь жизнь моего деда и моей матери невозможно придумать.
    — Вы ощущаете себя писателем или актрисой?
    — Я артистка. Я пою, танцую, выступаю на сцене… Я с четырех лет на сцене. Но уже двадцать лет пишу, так что я писатель. А вообще я не терплю ярлыков. Просто все время работаю. Выходила замуж, рожала детей, разводилась, теряла близких — и все время работала. Я считаю, что обязана обо всем рассказать.
    — Кто сейчас ваши постоянные собеседники?
    — После смерти мужа, Леона Шварценберга, я полтора года жила взаперти, почти не говорила ни с кем. Только когда приезжали сыновья. Но они ведь дня на три-четыре приезжают. А в остальное время говорю со своими собаками… Я сделала огромное усилие, чтобы сюда приехать.
    — Грустная нота…
    — Прочтите мою последнюю книгу, и вы задумаетесь: как человек может просто жить, ходить, разговаривать после того, что с ним было? Я жесткий человек. И роман вышел жесткий, горький. Двадцать лет назад Симона Синьоре мне сунула ручку в руку и сказала: пиши. Про Россию, про Высоцкого. Тебе будет легче жить. Я перечитала недавно «Владимира». Писать я стала лучше. Тогда писала, можно сказать, девочка, а сейчас пишет старая баба. А умение выплеснуть энергетический заряд у меня осталось. Каждая моя книга — это как хороший удар кулаком.

 
Вверх
Академия фэн-шуй Rambler's Top100 Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика